Блокада практически уничтожила сообщество двора, в котором воспитывался и учился юный Борис Фирсов. Большая часть квартир его дома опустела – их жители ушли на войну, были эвакуированы или постепенно увядали и погибали в мире перманентного голода, холода и нападений агрессора.

После смерти отца семья Фирсовых переживала войну впятером – мама, сын, бабушка, а также тетя с сыном, переехавшие в Ленинград из Ярославля в 1940-м после смерти главы семейства. В «Разномыслии» Борис Фирсов вспоминает о блокаде:

Война воспринималась скорее фаталистически. Выживу, говорил я себе, но каждый день был связан со смертельным страхом за судьбу мамы. Голод, конечно, анестезировал, притуплял чувством страха перед войной. Но страх не проходил.

Голод, разумеется, был центральной темой блокадного мира и любые способы его преодоления воспринимались как жизненная необходимость, выработавшая паттерны потребления на долгие десятилетия вперед:

Накануне Нового, 1942 года мы с двоюродным братом получили именные билеты на новогоднюю елку. В приглашении было написано, что состоится концерт. Но главное – покормят, иначе никто бы не пошел. <…> Когда посадили за стол, едва ли не все начали делить обед на две части и откладывать в банки еду для домашних. Дома мы с братом рассказывали легенды об обеде и говорили, что пищу, которую мы принесли, нам дали специально для родных. <…> Наша с женой привычка, выработанная в блокаду, состоит в том, чтобы ничего не оставлять в тарелке, съедать все до последнего кусочка. К пище надо относиться свято.

Все домочадцы из семейства Фирсовых были вовлечены в работы военного времени. Борис с двоюродным братом трудились на сезонных работах по уборке урожая; бабушка получила мобилизационное предписание, обязывающее её нести службу по защите Ленинграда от воздушных нападений немецких захватчиков; а мама работала в штабе по ликвидации так называемой Курляндской группировки немецких войск в самые последние дни войны. Лидия Ефимовна вернулась домой не только с медалью «За боевые заслуги», но и с «трофеями» – бутылка французского коньяка «Хенесси», две банки португальских сардин, ящик немецких мясных консервов, половина мешка белой крупчатой муки, радиоприемник «Филипс» и пишущая машинка «Континенталь» с русским шрифтом (французской сборки, очевидно, предназначенная для немецких оккупационных властей).

В разделе «Документы» в основном представлены сведения о деятельности матери в годы блокады, которая в 1943 году стала кандидатом в члены в ВКП(б). Также особое внимание приковывает школьное сочинение Бориса Фирсова, своими формулировками вызывающее вопрос о том, действительно ли такой текст может быть составлен семиклассником или же некоторые его фрагменты были вкраплены в финальный вариант с высоты богатого жизненного опыта?