Владимир Бахтин: «Я со временем, поколесив по стране, сделал вывод: в
иноязычном окружении фольклор сохраняется гораздо лучше. И стал искать такие
места. Был у старообрядцев в Туве, в Польше, в Болгарии, в Румынии, в Монголии.
На шесть солидных томов материала набрал, Не знаю, все ли будет опубликовано
при моей жизни. Собирался посетить русские деревни в Америке, да старообрядцы
из Америки сами к нам пожаловали. Они у меня дома пели — я несколько кассет
записал, кое-какие записи они мне подарили.» [ЖВ 2001]
Владимир Бахтин: «В 1973 году, уезжая из болгарской деревни Татарица, я
попросил Стешу Семенову, самую лучшую мою помощницу, сказать мне что-нибудь на
память. Она взяла микрофон. — Ну что ж, Володя, желаю успеха нашим, моим лично
песням, казкам. И наиважное — желаю тебе здравия, чтоб Господь дал тебе
здоровья, продлил тебе жизни, чтоб ты успел все это списать и чтоб пошла по
всей н а ш е й России (не буду говорить в а ш е й России, потому что и мы
русские люди), и в Болгарии нашей, и где русский народ, чтоб все читали и знали,
что когда-то был и у нас старый, старовременный еще язык, песни, казки, всё.
Нехай не надеются только на новое!» [КО 2006]
Владимир Бахтин: «Это была моя первая поездка за границу вообще. Я так
волновался, так трудно было получить разрешение, и всё такое. Я должен был
через Союз писателей хлопотать. Начальство Союза писателей ездило по всяким
делам-пустякам, гуляли там, веселились. В Польше эти наши начальники очень
удивились, что я не хочу с ними в ресторан идти или еще куда-нибудь. Когда
наконец я имел возможность получить командировку, меня спросили: какая у вас
цель командировки? Я сказал, что я хотел бы побывать в русских деревнях в
Польше, поскольку я фольклорист и там могут быть какие-нибудь интересные
материалы. «Ой, да там знаете, какие места-то глухие, там монастырь, там
мужская нога сто пятьдесят лет не ступала, на монастырских землях». Мне тем
более захотелось туда. Деревня Войново. После разгрома восстания декабристов
николаевский режим очень жестко преследовал всех, кто мог представлять опасность
для системы. И почему-то они считали, что старообрядцы — одна из больших
опасностей для самодержавия /…/. А я приехал в шестьдесят девятом году, И уже
там был батюшка Александр Макаль с женой. Я сначала с ними держался так очень
официально, и они со мной. «Батюшка», «матушка». Они молодые были. А потом мы
подружились, уже «Саша», «Ира». Они пели замечательно, удивительно музыкальные
люди — муж, жена и у них двое мальчиков, и мальчики подпевали». [КО 2006]
Владимир Бахтин: «…Русская деревня 23-я Миля. /…/ находится в двадцати трех
милях от Черного моря по старому руслу Дуная. В семьдесят первом году я был
один из первых русских, который туда приехал, и меня встречали как какого-то
совершенно невероятного гостя из России. Дело в том, что до революции
старообрядцы русские имели связи с Россией, по религиозным и всяким другим
линиям, а в годы советской власти опустился железный занавес и уже никаких
контактов не было, И пятьдесят, шестьдесят лет эти русские старообрядцы,
липоване, были полностью отделены от России, жили своей жизнью.
Вот приехал я в 23-ю Милю, пошел к священнику, Кондрату. Кондрат Сергей, там
так вот. Сели за стол, там огромные помидоры, борщ, цуйка. Эта цуйка
развеселила нас, за столом сидел Кондрат, две его дочери и два сына. И вот какой
звон лучше, заспорили: на четыре колокола или на пять колоколов? И так
разгорячились, что тут же встали из-за стола, пошли на улицу, к церкви подошли,
там колоколенка такая маленькая деревянная, на ней висят пять колоколов. А я
догадался взять с собой магнитофон. Думал, может, плохо получится, тут ветер,
но лег на травку и стал записывать. Один сын говорит: вот давай я на четыре.
Другой сын говорит: а вот давай я на пять колоколов. И я это соревнование
записал. Прибежали жители: что такое в деревне, не пожар ли или что? Но выяснилось, что батюшка вот гостю
показывает звоны». [КО 2006]