Построение образовательных структур легло на плечи деканов факультетов Европейского, которых изначально было четыре – факультет истории, факультет политических наук и социологии, факультет экономики и факультет этнологии. Однако роль деканов не сводилась исключительно к администрированию. Их деятельность определялась формулой – «декан-организатор». Что это означало? Первые управленцы подразделений были также их создателями: продвигали в Оргкомитете идеи развития институциональной структуры, подбирали преподавательский состав, составляли черновики и долго спорили об образовательных программах, а впоследствии – проводили первый набор и погружались как в академические, так и повседневные проблемы «стажеров». Конечно, деканы-организаторы не были одиноки в своих начинаниях, а находили сторонников, которые также загорались идеями и воплощали их в жизнь. Кратко расскажем о задумках каждого декана-организатора и их сподвижников.

 Факультет истории

Не будет преувеличением сказать, что вдохновителями исторического образования в ЕУ стали Е. В. Анисимов и Л. В. Клейн, которые включились в разработку концепции преподавания дисциплин с момента обсуждения идеи по созданию университета. Ещё в 1992 году они совместно написали программный текст, в котором главной целью перестройки преподавания истории видели: 1) преодоление «телеологической концепции истории, согласно которой все развитие человечества шло к своей вершине – к 1917 году»; 2) решение проблемы «вакуума, заполняемого анонимными обломками марксистской догматики, чем широко пользуются старые мимикрирующие кадры преподавателей» [Анисимов Е. В., Клейн Л. С. «Концепция и программа исторического образования». С приложением (1992) // ОА ЕУСПб. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 4. Д. 7].

В этом же идейном русле мыслил и декан-организатор факультета истории – В. М. Панеях, который пришел в Организационный комитет ЕУ из Санкт-Петербургского филиала Института истории РАН. Помимо преодоления отжившей, телеологической концепции истории, он разделял с коллегами мысль о том, что историки ЕУ продолжат традиции петербургской исторической школы, связь с которой была разорвана Октябрем 1917 года и последующей идеологизацией науки:

Следствием этих драматических событий и специфической кадровой политики стал приход на исторические факультеты Ленинградского университета и педагогического института новой плеяды преподавателей. Как правило, образование они получили в русле стандартной для СССР системы марксистско-ленинского учения. Это привело к падению уровня преподавания. Особенно слабо был поставлен цикл источниковедческих и историографических дисциплин. Задача факультета истории ЕУСПб – попытаться восстановить традиции петербургской исторической школы. Для этого к работе на ФИЕУ мы привлекаем преподавателей главным образом из институтов Российской Академии наук [Панеях В. М. Верю в продолжение традиций петербургской исторической школы // Вестник ЕУСПб. №1. 1995. С. 2]

Панеях совмещал титанический труд по «строительству» факультета с работой в Отделе Древней истории России. Этот факт, а также стремительный рост университета, лишали сил декана-организатора, который в письме ректору 1997 года признавался, что у него более «нет резервов» для выполнения этой тяжелой работы [см. ниже: Письмо В. М. Панеяха Б. М. Фирсову (30.04.1997) // ОА ЕУСПб. Ф. 43. Оп. 1. Ед. хр. 2. Д. 21]. Поэтому в том же году на посту декана его сменил бывший директор Российского государственного исторического архива, преподаватель факультета – В. В. Лапин [см. документ прошлого раздела об установлении контакта руководства университета с В. В. – Ф. 43. Оп. 1. Ед. хр. 2. Д. 2].

 Факультет политических наук и социологии

В формировании концепции факультета большую роль сыграла научный сотрудник Оксфордского университета – Мэри Маколи. Однако предложение работы в крупном международном проекте в Москве не позволило ей с головой погрузиться в дело обустройства нового института. Она рекомендовала «двум капитанам» молодого выпускника PhD-программы Кембриджского университета – В. В. Волкова. Впрочем, Фирсов уже был знаком с ним, поскольку высоко ценил написанные докторантом статьи в международных журналах. Так Волков вошел в состав Оргкомитета и в свои тридцать лет стал самым молодым деканом-организаторов в университетском сообществе.

У Волкова и соратников были далеко идущие планы, нацеленные на воплощение одного из важнейших принципов функционирования ЕУ – интернационализации. В планы факультета входило долгосрочное научное сотрудничество с университетами Финляндии и Великобритании, открытие спецкурса «Европейские исследования» и многое другое. Даже сама ориентация подразделения – объединение под одной крышей политических наук и социологии – свидетельствовало о приверженности высоким мировым стандартам обучения и исследования:

[Объединение] объясняется несколькими обстоятельствами. Во-первых, предметной близостью этих дисциплин. Такая модель принята многими университетами Западной Европы. Во-вторых, реформирование политической системы управления невозможно без глубокого понимания особенностей построения общества в целом, его традиций, культуры. <…> Основная наша задача – научиться понимать общество, в котором мы живем, и научить этому других [Волков В. В. Понять общество, в котором живем // Вестник ЕУСПб. №1. 1995. С. 4].

Соратниками Волкова в те годы были видные исследователи из Санкт-Петербургского филиала Института социологии – А. А. Тёмкина, Е. А. Здравомыслова, В. Я. Гельман и др. Также идейным сподвижником нынешнего ректора Европейского университета стал его предшественник на этом посту – О. В. Хархордин. Он даже исполнял обязанности декана, пока Волков был в командировке в Кембридже в мае 1997 года [см. ниже: Ф. 43. Оп. 1. Ед. хр. 2. Д. 22]. Об обстоятельствах начала их сотрудничества в рамках создания ЕУ, Волков вспоминал:

У нас вообще была идея, вот как я это себе видел и как мы с Олегом Хархординым тогда разговаривали, на одной из московских кухонь я тогда его уговаривал принять участие в этом, что вот нам всегда нравилась идея франкфуртской школы – небольшой коллектив, который делает революцию в социальных науках, устанавливает парадигму. <…> И вот есть идея, вот есть ну как бы свой есть ресурс, да, дали нам возможность, ну, потом появились еще и хорошие финансовые возможности, вот, собрать людей, и делать то, что мы хотим, совершенно по-другому. Потому что мы прошли определенную школу на западе, мы уже говорили, думали и видели несколько по-другому [Из интервью с В. В. Волковым в рамках проекта «Юбилей» (11.02.2002) // ОА ЕУСПб. Ф. 1. Оп. 8. Ед. хр. 2. Д. 7].

 Факультет экономики

История этого факультета началась ещё до институционального оформления Европейского. Истоком сборки идей стали просветительские начинания сотрудников Экономико-математического института РАН (Б. Л. Овсиевича, К. Ю. Борисова, В. Д. Матвеенко и С. Л. Печерского), которые проводили открытые лекции по экономике для всех желающих [подробнее об этом см.: Европейский университет от «А» до «Я» и далее. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2006. С. 170–182].

Именно сотрудниками института разрабатывался проект создания Отделения экономических наук в стенах ЕУ. Планы его создания активно проговаривались членами Оргкомитета – В. М. Гальпериным, Б. Л. Овсиевичем и А. В. Бухваловым. Последний, в итоге, стал деканом-организатором и взял на себя тяжелое бремя по созданию подразделения с нуля, даже несмотря на то, что у него уже был прочный идейный фундамент.

Целью такой солидной команды профессионалов был отбор людей, которые «буквально помешаны на науке», чтобы углублять не только практические навыки, на которые было нацелено большинство студентов 1990-х, но и бесконечно познавать, двигать вперед «Теорию» экономической мысли. Исчерпывающее объяснение такой высокой цели дал сам декан-организатор, подводя в 1996 году итоги первого в истории ЕУ учебного семестра:

 Выбрать занятие теорией в качестве своей основной деятельности можно только в атмосфере элитарного восприятия мира – в противном случае человек всегда будет завидовать доходам торговца у метро. Элитарность – не значит высокомерие, это уважение к особому, не всем доступному кругу своих занятий. Элитарность – это не право, а обязанность. Обязанность рваться к новому знанию, не спрашивая, какая от этого будет польза. Нам кажется, что наши слушатели не только заложили фундамент общих знаний, но и сделали шаг на пути постижения Теории.

Парадигма обучения на экономическом факультете существенно отличается от традиционной. Это прежде всего связано с огромным объемом инструментальных знаний и навыков, являющихся мировым стандартом для экономиста. Этот объем сравним с такими уважаемыми естественными дисциплинами, как квантовая механика или электроника. То, чему в Америке учат шесть лет, мы даем за два года (конечно, на базе уже имеющегося высшего образования и навыков работать самостоятельно) [Бухвалов А. В. На пути постижения Теории // Вестник ЕУСПб. №1(6). 1996–1997. С. 5].

 Факультет этнологии

С самых первых дней обсуждения нового университета в компанию энтузиастов был включен А. К. Байбурин. В феврале 1992 года, когда только начинались консультации о создании ЕГУ, Фирсов и Вахтин договорились с ним о встрече. Она состоялась в «роскошном директорском кабинете» Кунсткамеры, где Байбурин короткое время был директором. Он вспоминал об интерьерах встречи не без иронии. Однако содержательная часть была более чем серьезной. Уже тогда были проговорены концептуальные линии этнологического образования в ЕУ. Главная из них – стремление междисциплинарного синтеза, связанное с идеей «поставить за цель дать <…> исчерпывающее знание о человеке: биологическое знание в широком смысле, культурная соматология, разделы антропологии и фундаментальные социологические представления. Смысл такого необычного тренинга (а он ни разу не осуществлялся в стране) в том, чтобы объяснить процессы вживания человека в мир и прочувствования себя в мире» [Краткая запись о встрече Б. М. Фирсова и Н. Б. Вахтина с А. К. Байбуриным (21.02.1992) // Выжутович В. Борис Фирсов. Путь от Варшавского вокзала М.: Молодая гвардия, 2021. С. 264–265].

Именно сочетание культурной биологии и соматологии, антропологии и социальной лингвистики, литературы и фольклористики стало основанием для последующего разрыва с классической этнологией. Вернее, этнографией. Подкованный читатель может справедливо возразить, что этнография – лишь метод, которым антрополог орудует в поле. Тем не менее, в постсоветской реальности было важным подчеркивать разрыв с этнографией, понимаемой в «советском» смысле. Именно эту разницу отмечал Байбурин и для первых «стажеров», в год дебюта Открытых аспирантских курсов, проговаривая амбициозный проект по «возведению» факультета этнологии:

До сих пор в России были лишь кафедры этнографии. Этнология – это синтез нескольких дисциплин. <…> Основная ориентация – на интерпретацию фактов культуры, а не на их описание. На нашем факультете будет несколько центров (кафедр): этносемиотики, лингвоэтнографии, археологии и, возможно, центр по изучению этнических меньшинств. Каждый центр будет исследовательским и учебным одновременно. И наши стажеры будут не только посещать лекции и семинары, но и участвовать в исследовательских проектах. Уже сейчас факультет включен в несколько крупных международных проектов [Байбурин А. К. Университет может стать центром петербургской науки // Вестник ЕУСПб. №1. 1995. С. 3].

Ещё одна занимательная деталь – участие Клейна не только в разработке концепции факультета истории, но и этнологии. Например, начиная с 1995 года в рамках этой структуры университета он стал организатором первого в истории ЕУ проблемного семинара. Безусловно, он был археологическим.

 Факультет истории искусств

Последним по порядку, но не по значению, в нашем описании оказался факультет истории искусств. С одной стороны, он появился несколько позднее других подразделений. С другой – не сказать о нем было бы совершенно недопустимо.

Деканом-организатором факультета был Б. А. Кац, который с начала 1990-х принимал активное участие в деятельности Оргкомитета, занимаясь разработкой межфакультетской программы по истории мировой культуры. Этой программе не суждено было сбыться, но её составные части стали важными вехами в истории ЕУ – успешные Открытые аспирантские курсы с 1997 года, второй проблемный семинар в истории университета под названием – «Традиционная музыка и музыкальные инструменты», а также успешная летняя школа 1998 года, проводимая совместно с Эрмитажем. Идея совместных летних школ появилась ещё в середине 1990-х, что прослеживается по материалам Б. М. Фирсова:

Наряду с фундаментальными программами обучения должны быть предложены гибкие обучающие программы, программы летних и зимних курсов, школ, в равной степени привлекательные не только для аспирантов, но и для искусствоведов, вставших на путь профессиональной деятельности. Возможно, что именно с таких гибких обучающих программ придется начать первые шаги факультета и лишь затем предложить академические программы, связанные с возможностью получения ученой степени [см. раздел 3.3: Памятная записка Б. М. Фирсова «Идеи насчет факультета искусств» // Ф. 43. Оп. 1. Ед. хр. 3. Д. 30. Л. 1].

Кац впоследствии в рамках проекта «Юбилей» вспоминал также об особой роли в создании факультета М. Б. Пиотровского и Р. Г. Григорьева. «Кооперация» с которым и сделала возможным начало работы факультета:

Три года обкатывалась эта идея с программами <…> и, наконец, в 2000-м году у нас появилась возможность открыться. Так что, если я не путаю даты, то мы опоздали на четыре года <…> Вот, это стало возможным во многом потому, что Борису Максимовичу пришла в голову идея скооперироваться с Эрмитажем. И эта идея получила поддержку Михаила Борисовича Пиотровского, значит, и как только мы стали с Эрмитажем работать вместе, тогда вот мы соединились с Романом Геннадьевичем и начали работать вместе, то уже Эрмитажное имя сразу дало очень сильный импульс [Из интервью с Б. А. Кацем в рамках проекта «Юбилей» (25.12.2002) // ОА ЕУСПб. Ф. 1. Оп. 8. Ед. хр. 2. Д. 4].