Кто такой Андрей Николаевич Алексеев?
На этот вопрос нельзя ответить односложно, просто перечислив основные факты из его биографии. Для обобщения лучше обратиться к метафорам и эпитетам его коллег/друзей/близких. Например, неоднократно в свидетельствах о нём можно встретить именования «Скала», «Глыба», «самый бескомпромиссный и принципиальный человек в моей жизни» и многие другие ёмкие выражения, с которыми трудно не согласиться, поработав с его историей.
Алексеев – «пионер» (как он сам себя именовал) в области освоения контент-анализа в СССР. Молодой журналист, окончивший в 1956 году филологический факультет ЛГУ, в начале 1960-х впервые познакомился с этой дисциплиной во времена своего первого «хождения в рабочие», заинтересовавшись реалиями производственных процессов на предприятиях. И этот опыт оказывался для него судьбоносным, поскольку определил впоследствии траекторию беспрецедентного эксперимента в советской гуманитаристике. Но тогда его увлекало продолжение деятельности, связанной с социологией печати. Причем для него важно было изучать не «идеологическую выдержанность» в ней, а связывать количественные факторы с качественными и выявлять, как полученные параметры влияют на массовое сознание.
Алексеев – легенда отечественной социологии. Б.З. Докторов причислял его к рядам второго поколения в истории этой дисциплины в СССР, подчеркивая, что оно оказало влияние на область знания не менее (а может даже более) чем первое. Алексеев в 1970-х был в рядах первых социологов, осваивавших в СССР поле изучения театральных репертуаров и внутренней жизни коллективов этого вида искусства. Алексеев одним из первых открыто начал заявлять о необходимости более пристального внимания к разработке «мягких» / качественных методов в социологии. Позднее, когда распался Советский Союз, выяснилось, что многие разработки социологов и антропологов из других стран, Алексеев предвосхитил, не имея возможности обращаться к параллельно формирующимся изысканиям коллег.
Алексеев – личность с устойчивой гражданской позицией. Здесь следует подчеркнуть две детали. Во-первых, как отмечал Докторов – работы и биография Алексеева «привлекают внимание своей гражданственностью, более точно – поисками роли социолога в обществе». Он верил, что его изыскания способны не просто описывать действительность, но и вторгаться в неё. Отсюда и вызовы «партизанщины» на заводе «Ленполиграфмаш», и наблюдающее участие в годы демократических преобразований 1980–1990-х, и последующее включение в общественно-политическую повестку уже в 2000-х. Во-вторых, он считал, что «перемен не надо ждать, их надо делать». На этой почве родился его проект «Ожидаете ли Вы перемен?», именно тогда, когда многие боялись об этом говорить вслух (конец 1970-х). Это «активное участие», вкупе с предвосхищенной гласностью, были причиной неприятностей Алексеева в социологической организации, где он методично выступал за соответствие писанных и деятельных частей проводимых процедур.
Алексеев – исследователь, наделенный феноменальной тягой и талантом к (само-)архивации. В качестве иллюстрации этого тезиса можно вспомнить его Архив-коллекцию нетрадиционной периодики, формированием и разбором которого он занимался более двадцати лет. Или тот факт, что все его работы (даже главная – «Драматическая социология») – это фактически сложно составленные документальные повести, в которых запечатлены даже самые, на первый взгляд, мельчайшие детали действительности. Но лучше обратиться по этому поводу к самому Алексееву. В 1987 году он говорил – «если найду окурок, на котором отпечатался штрих времени, положу и окурок в архив». А позднее добавлял – «начиная с 60-х гг. я не выбрасывал ни одной бумажки». Его фонд – отпечаток времен, о которых мы сегодня судим во множественном числе. Но все эти материалы вместе – это «штрихи времени», которые образуют один большой массив «эпохи Алексеева».
Фонд Алексеева – это пространство, в котором запросто можно заблудиться, наблюдая за ходом мысли его автора. В нём и фотоколлекция периода 1920–2010-х годов, и обширная переписка, и дневники времен учебы в университете и журналистской деятельности, и продукты научных изысканий в областях теории средств массовой информации и социологии театра. Но самый обширный массив представлен данными об эксперименте социолога-рабочего и параллельном «деле» Алексеева.
Настоящая выставка устроена скорее хронологически, но и тематические линии в ней прослеживаются достаточно отчетливо. Первый раздел посвящен истории семьи Андрея Николаевича, и в нём держать слово лучше самого героя никто бы точно не смог. Поэтому мы решили сделать подборку его наиболее красноречивых высказываний, которые стали производными аналитического интереса к своим «корням». Кроме того, в этой части выставки представлены друзья/коллеги/«побратимы» Алексеева, истории которых нельзя отделять ни от его собственной биографии, ни от биографии его семьи.
Второй раздел – время становления Алексеева, время переосмысления максим «правоверного комсомольца», время его миграции в социологию. Особенно обращаем внимание на рукопись «Средства массовой информации», которая стала квинтэссенцией его изысканий 1960-х – начала 1970-х годов в области социологии печати. Это произведение было лишено «идеологически правильных оценок», отчего так и не было пропущено в печать.
Для последующих разделов можно построить общую связующую линию – эксперимент социолога-наладчика и «дело» Алексеева. После ухода на «Ленполиграфмаш» жизнь исследователя кардинально изменилась. Говоря о нём теперь, просто невозможно пройти мимо этого факта его биографии, поскольку он неоднократно впоследствии «пересобирал» Алексеева. Но несмотря на все «пересборки», материалы только подтверждают высказывания, приведенные выше – Алексеев всегда оставался бескомпромиссным, принципиальным и педантичным. Как гласила одна перестроечная публикация – «Мы за ним следили, он и дорогу переходит только на “зеленый”. Каждый шаг обдумывает». Обычно такие конструкции – не более чем гиперболизированные формы. Но это точно не такой случай, что мы и попробовали продемонстрировать документами из его фонда.