Летом 1983 года Андрей Николаевич Алексеев, отмечая свой день рождения, в свойственной себе манере, заранее начал подготовку к пятидесятилетнему юбилею, который должен был состояться ровно через год. Он подготовил письмо своим друзьям–коллегам–единомышленникам–«побратимам», которое назвал «Моление о даре». В нём обосновывалась просьба сделать лучший из возможных для него подарков – развернутых автобиографий авторов, в которых те описали бы наиболее значимые вехи своей жизни. Объясняя свою просьбу, Алексеев заключал:

«Действительным богатством человека правомерно считать круг его друзей /употребляя слово “друг” в смысле, который является одновременно и более широким, и более узким, чем это общепринято/. Круг людей, которым он бывал нужен, которые бывали нужны ему /опять же не в расхожем смысле слова “нужен”/. Люди, в глазах которых человек видит свое отражение /в каждом – особое/ и которые сами могут увидеть себя, посмотрев ему в глаза. Итак, мои друзья – мое богатство» [«Заподозренный». Раздел «Ох, уж этот Алексеев!» // Ф. Л-19. Оп. 4. Ед. хр. 3. Д. 13. Л. 3].

Настоящий раздел – это именно «зеркало» Алексеева. Он посвящен людям, которые на протяжении разных периодов были рядом с Алексеевым. Это фрагмент о тех, кто разделял его взгляды на жизнь, дарил ему вдохновение, обменивался мнениями и о тех, в ком он находил себя или подтверждение своим взглядам, идеям, концепциям в разные периоды жизни.

Друзья и коллеги преимущественно представлены в фотографиях. Среди них и ближайшие соратники в деле «хождения в рабочие», и «пионеры» освоения качественных методов в отечественной социологии, и творческая интеллигенция, с представителями которой у Алексеева завязались теплые отношения, и многие другие. Многие из представленных личностей так или иначе будут фигурировать в последующих разделах выставки.

В документальной части представлены люди иного свойства. С одной стороны, материалы являются логическим продолжением выборки из фотографий. Речь о людях, которые долгие годы оставались близки Алексееву. Например, представлены документы Ирины Баландиной, к которой Алексеев обращался не иначе как «Милая Синьора», и она отвечала ему аналогично. Она работала школьной учительницей и вела литературный кружок «Лира» в Волхове. Там Алексеев с ней и познакомился во времена своего «первого хождения в рабочие». Другой пример – поэтесса Эвелина Ракитская. Знакомство с социологом, ушедшим на завод бесповоротно в начале 1980-х, побудило её посвятить ему поэму:

 « <…>

Социолог был рабочим.

Он работал на заводе,

получая в месяц где-то

сотни полторы рублей.

Да еще свои полставки

получал он в Институте,

и поэтому отчеты

о проделанной работе

он писал, придя с завода,

засыпая за столом.

Он хотел познать на деле,

почему Нечестность может

в дефицитно-сладком блеске

щеголять и процветать,

он хотел узнать причины

скомканности Вечных Истин,

Он хотел глазами видеть

благородство, пьянство, трусость

тех людей, что шли когда-то

штурмовать большой дворец

<…>»

[Письмо Э. Ракитской А. Н. Алексееву с поэмой «Не только о себе» // Ф. Л-19. Оп. 15. Ед. хр. 6. Д. 11. Л. 8–9].

С другой стороны, в документах раздела представлены материалы тех, в ком Алексеев находил себя. Дело в том, что на заре перестройки в соавторстве с заместителем заведующего отделом социально-экономических проблем еженедельника «Ленинградский рабочий» С. В. Михельсоном он подготовил рукопись под названием «”Неудобные” люди». Этот материал высвечивает важные теоретические доводы социолога, которые впоследствии он перенес и на почву общественно-политической практики. Согласно задумке, «неудобными» именовались инициативные личности, поведение которых априори «неконформно» в условиях жесткой регламентации всех форм общественной деятельности. Соответственно, в процессе демократизации, по его мнению, необходимо опираться именно на таких личностей, которые готовы на своём опыте прокладывать тропинки к светлому будущему остальным.

Опора на подобные суждения позволила особенным образом проявиться таланту Алексеева в деле архивации. Он собирал материалы подобных «неудобных людей» по всей стране, вступал с ними в переписки, помогал материально и психологически. Этих людей Алексеев именовал не иначе как «побратимы» («по счастью»). Ниже представлены: 1) документы из «алексеевского архива» о коллеге Борисе Беликове, с которым он проходил по одному (по сути, идеологическому) уголовному делу, и который в итоге в конце 1990-х оказался «неугоден» руководству Социологического института; 2) материал Алексеева об Анатолии Базникине, помощнике лесничего Северного лесничества Кавказского заповедника близ поселка Гузерипль, борца с браконьерством, который пострадал из-за своих принципиальных взглядов и борьбы за справедливость; 3) фрагменты «дела» инженера, правозащитника и поэта Вилена Очаковского, который именовал себя «БОМЗ (Бунтарь, Одиночка – Местного значения)»; 4) переписка с Сергеем Никитиным, философом из Воронежа, который так же, как и Алексеев, задумал в 1980-х изменить застойную реальность производственного процесса на советском предприятии.