Обыск в квартире, «проработка» на «Ленполиграфмаше», исключения из партии, Союза журналистов и Ленинградского отделения Советской социологической ассоциации – все эти акции против себя Алексеев въедливо пытался оспаривать на протяжении нескольких лет, доказывая свою невиновность и правоту. Он обращался в разные инстанции – писал письма и заявления. На этом фоне в стране наступила перестройка. XXVII съезд КПСС, ставший знаковым политическим событием в жизни страны, убедил Алексеева в том, что призывы к переменам неголословны. В письме М. С. Горбачёву он писал:

«Ждал Вашего доклада на Съезде КПСС, чтобы окончательно решить для себя вопрос о целесообразности обращения к Вам с этим письмом. Вижу, что не только целесообразно, но и должен это сделать.

Как мне представляется, к важным особенностям Вашего доклада на Съезде относятся не только его глубина, реалистичность, принципиальность, но и то, что его содержание отвечает чаяниям массы советских людей – таким чаяниям, которые до недавнего времени не было принято высказывать вслух, по крайней мере – во всеуслышание» [Из: Письмо А. Н. Алексеева Генеральному секретарю ЦК КПСС М. С. Горбачеву // Ф. Л-19. Оп. 11. Ед. хр. 1. Д. 36. Л. 1].

Многие коллеги, наряду с Алексеевым, параллельно отстаивали его честь и боролись за восстановление в рядах партии и социологической ассоциации. В конце концов уже в том же 1986 году социолог был восстановлен в правах полностью (причем даже без перерыва в партийном стаже). Его реабилитация имела не только прямой эффект, но и косвенный. Перестройка конструировала образы героев, которые работали на мобилизацию масс. Алексеев как раз и стал, посредством средств массовой информации, таким героем – «человеком, победившим Систему», «совестью советской социологии», символом того, что перемен надо «не ждать, а действовать». В 1987–1988 годах вышел документальный фильм «Не могу иначе» (к сожалению, нам не удалось его обнаружить) и две знаковые статьи в крупных периодических изданиях (в «Литературной газете» и «Огоньке»), в которых подчеркивалось, что «победивший Систему» проложил всем остальным дорогу к демократическим переменам.

«И вот думаю, какую же огромную нравственную выгоду получит общество, если научится наконец ценить людей, умеющих “перевернуть шаблон”! <…> И вопрос сегодня в том, чтобы обеспечить нравственный престиж, создать правовые гарантии для максимальной отдачи таких людей. <…> “Ожидаете ли Вы перемен?”. Социолог-рабочий на свою анкету отвечает своей жизнью – “Перемен нельзя ожидать, их надо делать”» [Графова Л. Преодоление пределов. Об эксперименте, который социолог-рабочий Андрей Алексеев поставил на своей собственной жизни // Литературная газета. №39 (23 сентября). 1987. С. 12].

Уже несколько позднее сам Андрей Николаевич отмечал, что «превращение социолога-рабочего в аргумент перестройки» являло собой знаковое «мифическое наслоение» времени. Но у этого «наслоения» был судьбоносный эффект, определивший дальнейшие жизненные траектории Алексеева – активное включение в политическое пространство и интерес к изучению общественных движений и роли личности в них.